Победа так близко ...
Ин-позиция - новый жанр. В отличие от экспозиции, действующей вовне, на
зрителя (Экс... от
лат. ex - из, от; овладение, захват чужого (например, экспансия,
эксплуатация),
ин-позиция
предполагает движение вовнутрь, в глубину себя. Смысл ин-позиции не в том, что
показать, а в том, как посмотреть. Ин-позиция приглашает к
сосредоточенному вслушиванию в своё сердце. Такой жанр.
Творчество терезинских художников - это победа духа над злом и страданием. Дух
наш всегда свободен и творящ. Мы можем творить добро и красоту где угодно, даже
ожидая очереди в крематорий.
читать дальше
читать дальше
Для
нас нужен опыт терезинцев, чтобы мы смогли победить свои
обстоятельства жизни, и остаться светлыми.
Помоги нам, Господи!
Анна Солтыс
Ин-позиция
ПРЕОБРАЖАЮЩИЙ ВЗГЛЯД ХУДОЖНИКА
Культура и воспитание в гетто
1. Во время Второй мировой войны в концентрационный
лагерь Терезин (Чехия) было депортировано 140 886 евреев из Богемии и Моравии,
Германии, Австрии, Голландии и Дании.
Из них 88 135 было отправлено на
уничтожение в Освенцим, Треблинку, Майданек, Ригу, Минск.
33 500 человек умерло в Терезине от
голода и болезней.
Из 15 000 детей к концу войны в
живых насчитывалось около 1 000.
Терезин
2. Гитлеровцы свезли в Терезин
еврейскую художественную элиту из стран Западной Европы. Писатели, музыканты,
артисты, режиссёры, художники. Тяжкий физический труд, голодный паёк, сознание
своей участи... И вдруг возникают оркестры, оперная и драматическая студии,
сатирические театры, пишутся картины. В гетто сыграно 600 спектаклей, сочинено
более 100 музыкальных произведений, написаны сотни картин, прочитаны тысячи
лекций по разным отраслям науки, здесь исполнялись оратории Гайдна, «Реквием» Верди, ставились
оперы Моцарта, Сметаны, давались многочисленные концерты - Брамс, Шопен - иногда по-несколько в день!
Как это могло случиться? Можно
лишить человека еды и отдыха, но нельзя запретить его душе искать свет.
Воистину духовная свобода оказалась сильнее телесного рабства.
Квартет в концлагере.
3. Среди
заключенных Терезина были философ В. Франкл и главный раввин Германии Л. Бек,
глава венского еврейства Д. Фридман, первая в истории женщина-раввин Р. Йонас,
семитолог Й. Палахе, композитор В. Ульманн, художница Ф. Дикер-Брандейс и
другие. Именами этих людей ныне названы институты и городские площади. А 5000
детских рисунков, оставшися после гибели детей, стали символом духовной победы
над злом и разрушением.
Депортация в Терзин
4. Художница Фридл
Дикер-Брандейсова преподавала в Терезине рисование. Она была уверена, что каждый умеет рисовать,
нужно только освободить в себе что-то. Винглер (известный
искусствовед): «Самая значительная
сторона ее дара - педагогическая, в которой ее художественные способности и
человеческая сущность слились в одно, проявилась в ужасающих условиях Терезина.
Здесь искусство и воспитание искусством служили средством желания жить для
поддержания человеческого духа. В Терезине Фридл становится человеком, который
поднялся над своей судьбой и над сроком своей земной жизни».
Фридл.
Фридл. Дама в авто.
5. В любом месте, где ты находишься,
ты можешь делать добро...
(Из переписки Фридл).
6. Дети становятся источником ее
неиссякаемой силы. Ее давнишнее определение Бога как: 1) некой шкалы, 2)
направления движения, 3) жажды милосердия - обретает в Терезине буквальное
значение. Здесь остается одно - работать с детьми и тем вернуть милосердие в
этот страшный мир. Слова Фридл о том, что эстетика оказалась ... не
самой надежной защитой от хаоса, сбылись. Но Фридл упряма, и она жизнью
своей докажет другую истину: любовь - вот единственная сила, способная одолеть
хаос.
Рисунок терзинского ребенка.
7. Иногда у меня было
ощущение от нее, как от врача. Что она сама - лечение, сама по себе. И по сей
день непостижима тайна ее свободы. Она шла от нее к нам, как ток.
(Ученица Фридл)
8. Об уроках Фридл
рассказывает искусствотерапевт Эдит Крамер
Диктанты на ритм. Она давала диктанты, в которых
нужно было перевести звук в графическое изображение. Например, раз-и-дваа,
раз-и-дваа, - это был определенный ритм, чтоб воспроизвести его, надо было
точно ему следовать, нырять вглубь, бежать в гору... В конце мы должны были
«пропеть нарисованное».
Диктанты на суть вещей. Мы быстро рисовали на одном листе
много неподходящих друг другу вещей, которые нам называла Фридл. Лестница
вверх, лестница вниз, кто-то поднимается по лестнице, кто-то спускается. Вот
скалка, а вот грубые кирпичи - тяжелые такие, из-под них растет трава. Не было
времени смотреть на форму вещи, надо было ощутить ее суть, что в ней самое
характерное, как она сделана.
Услышать другого. Несколько человек в группе
рассказывают о том, что они хотели бы изобразить, например, какой-то характер,
или событие, произведшее на них сильное впечатление. После этого дается задание
нарисовать это не со своей позиции, но с позиции рассказчика. Для этого нужно
очень внимательно выслушать, как этот человек рассказывает о своих переживаниях
и эмоциях. Этому не учат в художественный школах.
Там учат выражать себя.
Рис. Фридл. Ребенок. 1943
Рисунок терезинского ребенка.
9. Хана Лизавова, 14 лет, запись в альбом подружки:
Не хочу желать всякие
глупости. Одно скажу - Терезин для нас был хорошей школой. Я попала сюда, как
малое бесхарактерное дитя. Здесь я поняла, что нужна воля - чтобы стать хорошим
человеком. Вспомни когда-нибудь обо мне.
Рисунок терезинского ребенка.
10. Из детского журнала:
Хотите посчитать?
Нары - раз,
Одеяло - два,
Фуфайка - три,
Миска - четыре,
Ложка - пять.
Все, что у меня есть.
Больше нечего считать.
Нет, нет, нет!
Здесь у меня папа,
Здесь у меня мама,
Здесь у меня сестричка,
Здесь у меня братишка,
Пусть мы и не вместе,
Я люблю их всех.
Есть у меня два глаза,
Есть у меня два уха,
Есть и добрые мысли,
Есть и живое сердце,
Есть у меня мозги -
Это мой тайный клад.
Бабушка вынянчила,
Семья вырастила,
Школа выучила -
Есть у меня основа,
И из всего, что знаю,
Черпаю нужное слово.
В гетто наша учитель,
Как об отце родном,
О Коменском нам рассказала.
Нам силы давало это -
Вот он - источник света.
Вслед Коменскому повторяю:
«Промчится гневная буря,
И все, что я в жизни утратил,
Ко мне возвратится снова».
Аноним
Рисунок терезинского ребенка.
11. Детская опера "Брундибар"
была написана композитором Гансом
Красой в условиях оккупации евреев в 1939 году. Премьера терезинской
версии оперы состоялась 23 сентября 1943 года. Здесь опера была поставлена 55
раз.
Сюжет незамысловат: злой шарманщик
Брундибар отбирает деньги у Пепика и Анички, которые пением на улице
зарабатывают для того, чтобы купить больной маме молока. На помощь приходят
зверюшки и дети с соседней улицы. Все вместе они побеждают злого шарманщика.
Эла Штейн Вайсбергер: «Опера «Брундибар» была очень популярна в лагере. И «Песня
победы» в конце оперы была очень сильной. Нам всегда приходилось исполнять ее
несколько раз на бис. Это было нашим сопротивлением нацистам. Мы так
чувствовали».
Опера Брундибар
12. Берта Фройнд
Является ли воспитание искусством?
Доклад на терезинском педагогическом семинаре в 1943 году
Воспитание это искусство - искусство это
воспитание.
Когда мы в самом ребенке
ищем цельную личность и к ней обращаемся, эти утверждения сближаются по
смыслу.
Мы говорим: воспитание это искусство, следовательно, воспитатель должен быть
художником. Возможно, он не обязан быть художником в жанре искусства, но должен
владеть искусством проникновения в духовную сферу своих воспитанников. У
каждого педагога есть свои, инструменты, «играя» на них, он может дать
воспитаннику ощущение гармонии и формы, - для этого в воспитателе должен жить
художник. Только тому, в ком жив художник, дано пробудить в детской душе
стремление к Красоте и Благородству.
Заботясь о том, как вывести молодежь на верный путь, мы, воспитатели, много
говорим о морали, наказаниях, дисциплинарных и прочих мерах. На самом же деле,
существует один единственный путь, ограждающий юные души от всего
отрицательного, вредного. Воспитатель должен открыть ребенку великое множество
прекрасного и правдивого, и тогда для уродливого и лживого просто места не
останется; если же оно все же туда проникнет - ребенок сумеет выбросить
«плохое» за борт, как ненужный балласт. Как открыть ребенку «множество
прекрасного и правдивого», как вывести к грандиозным высотам фантазии и мыслей,
как возбудить к поискам нового? Это по плечу только художнику в воспитателе. Не
следует, однако, забывать, что все дети разные; только индивидуальный подход дает
нам основание для обращения к физически, духовно и душевно цельному человеку в
ребенке.
Искусство - это
воспитание. Три великих инструмента воспитания - Прекрасное, Благородное и
Правдивое - мы находим не только в Природе, но и в Искусстве. Изучая с детьми
произведения искусства, - будь то архитектура, скульптура, живопись, литература
или музыка, - мы открываем перед ними возможность познавать красоту на свой
лад, и мы наблюдаем чудесное воздействие искусства на детей. Они всей душой
переживают это событие, говорят о нем целый день, их способности пробуждаются,
и художественная деятельность интенсифицируется. Стоит ли напоминать, что
именно эта деятельность и является важнейшим средством вытеснения из детских
душ всего негативного?
А как легко вдохновить детей!
В то время как я это
пишу, мне вспомнилась одна забавная история из моей педагогической практики.
Как-то я пообещала ученикам пойти вместе с ними концерт фортепианного виртуоза
Ламонда. На занятиях мы проиграли всю программу будущего концерта, углубились в
красоты произведений в отношении стилистической, гармонической и мелодической
формы, обсудили технические приемы и т.п. После урока Пауль (11 лет) спросил
меня: «Скажите, пожалуйста, фройляйн, вы продаете билеты на концерт?» Прежде
чем я успела ответить, Ханна (12 лет) сказала смеясь: «Нет, фройляйн не продает
билеты. Она продает вдохновение!» Ханна была очень интеллигентным ребенком, и
при довольно средних способностях, очень любила музыку. Это ее замечание
свидетельствует не столько о ее чувстве ко мне, сколько о быстром уме и
развитой логике. И все-таки этот забавный случай меня не только рассмешил, но и
порадовал.
Бывало, что как педагог я
получала отрицательный результат, и в этом случае ошибка была только во мне, я
работала сухо и недостаточнохудожественно.
Оба принципа: «Воспитание
это искусство - искусство это воспитание», - работают в Терезине точно так же,
как и на воле. Но применение их в здешних условиях имеет специфическую окраску,
в особенности, первое, из-за ограничения внешних, вспомогательных
средств.
Однако тот, кто открыт и
восприимчив к Прекрасному, в ком живет инициатива, кто работает с сильным
желанием дать детям, вопреки всем препонам, как можно лучшее воспитание, найдет
иные средства, пусть и отличные от прежних.
13. Гануш Гахенбург, 14 лет
Вопросы и ответы
К чему человечеству точность прекрасной науки?
К чему ему женщин красивых губы и руки?
К чему этот мир, если миром бесправье правит?
К чему ему солнце, коль день никак не настанет?
Зачем ему Бог? Чтоб только карать и мучить?
Иль чтоб человечество стало немного лучше?
Может быть, мы и не люди вовсе, а звери,
Рожденные для страданья, чтоб сгнить в пещере?
К чему эта жизнь, где всё живое так жалко?
Зачем превратился мир в огромную свалку?
Верь мне, сынок, всё так обернулось страшно,
Чтоб стал ты мужчиной! Чтоб воевал отважно!
14. В Терезине создавались и детские
журналы. Наиболее известные - "Ведем" (Мы ведем), 700 стр.,
"Камарад" (Товарищ), 350 стр., «Новости» (L 417, комната №10), «Рим
Рим Рим» (Мир Мир Мир), 332 стр., «Нешарим» (Орлы), 120 стр., «БОНАКО» (Бордель
на Колесах), 112 стр., «Отчизна», 62 стр., «Голос чердака» (Q 306), 48
стр.
Журналы делались по примеру
«настоящих», с тематическими рубриками, романами с продолжением, статьями на
злобу дня, кроссвордами, иллюстрациями, - словом, это были полноценные издания,
разве что в единственном экземпляре. Из номера в номер публиковались захватывающие
приключенческие романы, в них герои совершали путешествия в Индию и Гренландию,
в Аргентину и Африку. В лице своих героев они защищали обиженных, боролись за
справедливость и из жертв становились победителями.
На страницах «Ведем» были помещены
сделанные В. Айзингером переводы на чешский стихотворений Пушкина, Тютчева,
Лермонтова, Фета.
Журналы
Журнал Камарад
15. Воспитательница Гертруда
Секанинова о журнале «БОНАКО»:
«У девочек должно было быть занятие,
в котором могут участвовать все, причем такое, которое имеет продолжение. В
ситуации, когда каждый день грозит гибелью, заинтересованность в общем деле
укрепляет дух: мы не сдадимся, мы будем продолжать, во что бы то ни
стало.
Оптимизм был необходим, причем не заоблачный, мол, сейчас плохо, но когда-то,
где-то будет лучше. Нет. Нужно было видеть, что происходит на самом деле - и
при этом верить, что есть выход и все еще можно изменить».
Журнал Бонако
16. Карел Швенк
Да здравствует жизнь!
Гимн гетто Терезин
Не заглушат грозы
звон весны для тех,
Кто любить умеет и любим
И кому был дан до колыбели смех,
Кто смеется, тот непобедим.
Кто не хмурится, того не давит гнет,
Даже здесь, где горе и беда.
Кто добра от мира всей душою ждет,
Тот поет повсюду и всегда.
Кто по милой Праге
сохнет от тоски,
Кто на репе с кофе еле жив,
И кто прёт, как раб, каменья и мешки,
Знает чешской песенки мотив.
Всякий, кто недавно здесь или давно,
Кто тюрьму не больно рад терпеть,
Тот найдет удобный повод все равно,
Чтобы с нами весело запеть.
Кто на третьей
полке по ночам не спит,
И кого пугает даже тень,
Кто от женщин много вытерпел обид,
Кто в казарме свой встречает день,
В ком надежда есть и в ком надежды нет,
Кто не верит, что придет весна, -
Всяк увидит солнца золотистый свет,
Лишь услышит марш Терезина.
Выйдет всё, что
хотим,
если за руки держась,
бросим времени в лицо наш смех веселый.
Эй, настанет в жизни времечко,
и наш настанет час -
В рюкзаки уложим вещи мы
и все пойдем домой.
Выйдет все, что хотим,
крепко за руки держась,
На руинах гетто посмеемся мы!
Рисунок терзинского ребенка
17. В детском доме Л-417 подростки
организовали "коммуну", которую они - по образцу коммуны советских
беспризорных, описанной в известном романе Л.Пантелеева и А.Белых, назвали
"Республикой ШКИД". Ребята выпускали рукописный журнал
"Ведем" ("Мы ведем"
. Инициатором и душой
"республики" был чудесный человек и талантливый педагог Вальтер Айзингер (1913-1945).
На педагогическом семинаре в
Терезине в 1943 году Вальтер Айзингер рассказывает об организации
самоуправления как первой ступени демократии.
«...В лоне
самоуправления родилась новая идея: работать для общего блага добровольно,
честно и анонимно. Вот воистину высокая морально-воспитательная идея - работать
ради самой работы! Трудиться не для себя, а для общего блага, ни на кого не
оглядываясь, не ожидая аплодисментов - вот наивысшая мораль. Достичь идеала
тяжело, видимо невозможно, однако речь идет о том, чтобы к нему стремиться,
постоянно иметь его перед собой...
...Диктатура
удобна для правителей и для управляемых, но она ведет к распаду творческой
инициативы. Диктатура временна, на смену ей, как правило, приходит
демократическое, справедливо организованное и контролируемое самоуправлением
общество. Ибо основополагающим девизом нашего воспитания остается: разбудить
чувство личной ответственности, которого нет и не может быть в диктатуре...»
Рисунок терзинского ребенка 1943
18. «...И когда уже невозможно найти смысл в этой жизни,
остается одно - любовь. И она чудесна...»
(Из переписки Фридл)
19. Зденек Орнест
Обращение к погибшему учителю
В. Айзингеру
Ох, и нелегко Вам приходилось,
профессор, но мы этого не понимали, да и откуда нам было понять! Вручили Вам
ораву подростков в одной из десяти комнат L 417. Десять комнат битком набитых
трехэтажными нарами, ребята из разных уголков страны, их родители разбросаны по
казармам Терезина или вообще неизвестно где.
...Я прибыл в Терезин пражским транспортом Са,
меня распределили в "Единичку". Вошел в комнату и... очутился на Вацлавской
площади. Комната была превращена в центральную площадь Праги - на стенах
нарисованы любимые улицы и переулки, трамвайные линии...
В детство человек возвращается не только в
воспоминаниях, осколок детства хранится в каждой душе, в самой ее глубине, мы
обращаемся к нему в плохие и хорошие минуты. В этом есть что-то мистическое. Не
преувеличу, если скажу, что когда нас в десяти последних смертоносных
транспортах увезли туда, откуда вернулись единицы, и где мы за одну минуту
состарились на годы, мы мечтали об одном - вернуться туда, где мы жили в
труднейших условиях, и где, чем больше нас ограничивали, тем сильнее была тяга
к свободе. В мечтах мы постоянно возвращались к Вам, профессор... Тогда мы
просто доверили Вам свои жизни. Создали орган самоуправления, придумали эмблему
и, поскольку нас переполняли впечатления, мы взялись писать журнал.
Мы работали на валах и огородах, посещали
занятия, на которых нам объясняли то, что мы пропустили в школе. Вечерами после
работы мы собирались вместе (вечером все равно никуда нельзя выйти); мы либо
играли, либо устраивали соревнования, либо просто беседовали. Часто вы
приглашали к нам лекторов. Карел Полачек рассказывал о русской классике, Пепек
Тауссиг - о кино, Густав Шорш - о театре (одновременно учил читать стихи с
выражением). К нам приходил Бертольд Орднер, слепой скульптор, который творил
шедевры из ржавой проволоки (до сих пор вижу его слезы, как он плакал, ощупывая
хлеб, который мы ему подарили), приходила немецкая певица, поющая со смешным
акцентом арию из "Проданной невесты"... Вы приглашали к нам людей с самыми
разными политическими взглядами, чтобы мы слушали их, снова и снова продумывая
все "за" и "против". Один вечер в неделю был посвящен чтению нового номера
журнала "Ведем". Вечера сокровенных исповедей... Это был наш общий дневник, и
мы берегли его, кажется, больше всего на свете. Можно долго рассазывать об
этом, сейчас несколько затуманенном, но все-таки очень ярком периоде, когда
потребность писать, играть, ставить спектакли, петь и смеяться утолялась как
голод - хлебом, иногда с маргарином...
Мы пришли туда, когда нам было около
двенадцати и нас было много. Мы вернулись, когда нам было около шестнадцати, и
нас было очень-очень мало. Но те из нас, у кого навсегда не закрылись глаза,
научились смотреть на мир открыто. И в этом Ваша огромная заслуга, профессор!"
20. Зденек Орнест:
Айзингер
мог вести себя как уличный мальчишка, как "один из нас". Например: вскоре после
моего прихода в "Единичку", в ту пору, когда наша комната была преобразована в
Вацлавскую площадь, к нам пожаловала инспекция СС. Мы все должны были
выстроиться, а Айзингер - отрапортовать. Он делал это так, что мы чуть со смеху
не попадали: он разыграл настоящее комическое представление, копируя все жесты
инспекторов СС, к счастью, они этого не поняли, но от этого было еще смешнее.
Этим рапортом Айзингер нас полностью завоевал.
21. Подписывая страничку с
названиями прочтенных им лекций для собрания воспитателя К. Германна, профессор
Оскар Квитнер приписал такие слова:
«Тучи страданий распростерли над всем
миром свои крылья, и, когда тяжелые заботы давят на меня, успокаиваю себя
надеждой на лучшее завтра и ищу себе утешения в словах Ф. Л. Ригера: "В работе
и знании наше спасение." 31.7.44».
22. Рут
Никогда не забуду
Вечером в лазарете,
глядя на нас с любовью,
Бабушка приподымала руку, едва дыша.
Тихо рыдала свечка возле ее изголовья,
Так, как будто бы это рыдала моя душа:
«Бабушка, дорогая, останься на этом свете!
Хочешь, задай мне перцу, хочешь - задай ремня.
Я - терезинская, все научилась терпеть я,
Бабушка, дорогая, не оставляй меня!»
К бабушке мать склонилась, гладит дряблую руку,
Капельки пота стирает с похолодевшего лба:
«Мама, спасибо за все, Господь твою примет муку,
Он-то оттуда видит, какая твоя судьба».
И мамино слово застыло, так застывает эхо,
Устала оно толкаться в двери безумного рейха.
Бабушка улыбнулась, мутным погладила взором
Маму, меня и папу, Ханичку и Петра,
И тут же взгляд ее начал шарить по коридору,
По уголкам лазарета, будто бы только вчера
Ее навещали в больнице две дочери и три сына,
Вот уже год как ищет она своих четверых.
Ищет и не находит, их поглотила чужбина.
Еще она ищет внуков и не находит их.
Будит нас желтое солнце и голубое небо,
Наверно, в раю проснется бабушкина душа.
Отдали мне узелочек, вот что мне остается:
Сахара три кусочка, два тонких ломтика хлеба,
Четыре иконки обернутых, огрызок карандаша.
Письмо, что было написано месяц тому как раз,
Внукам благословенье, последний ее наказ:
«Скорей карандаш из рук улетит,
Чем бабушка внуков своих вразумит.
Пусть моя крепкая вера
Будет для вас примером.
Вот вам - души пыл,
Вот вам - души весть:
Добрый человек был,
Добрый человек есть,
Добрый человек будет,
Если Господа не забудет.
Он обязательно должен быть,
Если начнет с себя
Зло на земле винить».
Бабушка, не подведу
тебя!
23. Вальтер Рот, 14 лет, журнал «Ведем»:
«Затравленные, униженные
злобой мира, мы не станем наполнять злобой свои сердца. А любовь к ближнему,
уважение к другим нациям, народам и религиям будут отныне и присно нашим
наивысшим законом!»
зрителя (Экс... от
лат. ex - из, от; овладение, захват чужого (например, экспансия,
эксплуатация),
ин-позиция
предполагает движение вовнутрь, в глубину себя. Смысл ин-позиции не в том, что
показать, а в том, как посмотреть. Ин-позиция приглашает к
сосредоточенному вслушиванию в своё сердце. Такой жанр.
Творчество терезинских художников - это победа духа над злом и страданием. Дух
наш всегда свободен и творящ. Мы можем творить добро и красоту где угодно, даже
ожидая очереди в крематорий.
читать дальше
читать дальше
Для
нас нужен опыт терезинцев, чтобы мы смогли победить свои
обстоятельства жизни, и остаться светлыми.
Помоги нам, Господи!
Анна Солтыс
Ин-позиция
ПРЕОБРАЖАЮЩИЙ ВЗГЛЯД ХУДОЖНИКА
Культура и воспитание в гетто
1. Во время Второй мировой войны в концентрационный
лагерь Терезин (Чехия) было депортировано 140 886 евреев из Богемии и Моравии,
Германии, Австрии, Голландии и Дании.
Из них 88 135 было отправлено на
уничтожение в Освенцим, Треблинку, Майданек, Ригу, Минск.
33 500 человек умерло в Терезине от
голода и болезней.
Из 15 000 детей к концу войны в
живых насчитывалось около 1 000.
Терезин
2. Гитлеровцы свезли в Терезин
еврейскую художественную элиту из стран Западной Европы. Писатели, музыканты,
артисты, режиссёры, художники. Тяжкий физический труд, голодный паёк, сознание
своей участи... И вдруг возникают оркестры, оперная и драматическая студии,
сатирические театры, пишутся картины. В гетто сыграно 600 спектаклей, сочинено
более 100 музыкальных произведений, написаны сотни картин, прочитаны тысячи
лекций по разным отраслям науки, здесь исполнялись оратории Гайдна, «Реквием» Верди, ставились
оперы Моцарта, Сметаны, давались многочисленные концерты - Брамс, Шопен - иногда по-несколько в день!
Как это могло случиться? Можно
лишить человека еды и отдыха, но нельзя запретить его душе искать свет.
Воистину духовная свобода оказалась сильнее телесного рабства.
Квартет в концлагере.
3. Среди
заключенных Терезина были философ В. Франкл и главный раввин Германии Л. Бек,
глава венского еврейства Д. Фридман, первая в истории женщина-раввин Р. Йонас,
семитолог Й. Палахе, композитор В. Ульманн, художница Ф. Дикер-Брандейс и
другие. Именами этих людей ныне названы институты и городские площади. А 5000
детских рисунков, оставшися после гибели детей, стали символом духовной победы
над злом и разрушением.
Депортация в Терзин
4. Художница Фридл
Дикер-Брандейсова преподавала в Терезине рисование. Она была уверена, что каждый умеет рисовать,
нужно только освободить в себе что-то. Винглер (известный
искусствовед): «Самая значительная
сторона ее дара - педагогическая, в которой ее художественные способности и
человеческая сущность слились в одно, проявилась в ужасающих условиях Терезина.
Здесь искусство и воспитание искусством служили средством желания жить для
поддержания человеческого духа. В Терезине Фридл становится человеком, который
поднялся над своей судьбой и над сроком своей земной жизни».
Фридл.
Фридл. Дама в авто.
5. В любом месте, где ты находишься,
ты можешь делать добро...
(Из переписки Фридл).
6. Дети становятся источником ее
неиссякаемой силы. Ее давнишнее определение Бога как: 1) некой шкалы, 2)
направления движения, 3) жажды милосердия - обретает в Терезине буквальное
значение. Здесь остается одно - работать с детьми и тем вернуть милосердие в
этот страшный мир. Слова Фридл о том, что эстетика оказалась ... не
самой надежной защитой от хаоса, сбылись. Но Фридл упряма, и она жизнью
своей докажет другую истину: любовь - вот единственная сила, способная одолеть
хаос.
Рисунок терзинского ребенка.
7. Иногда у меня было
ощущение от нее, как от врача. Что она сама - лечение, сама по себе. И по сей
день непостижима тайна ее свободы. Она шла от нее к нам, как ток.
(Ученица Фридл)
8. Об уроках Фридл
рассказывает искусствотерапевт Эдит Крамер
Диктанты на ритм. Она давала диктанты, в которых
нужно было перевести звук в графическое изображение. Например, раз-и-дваа,
раз-и-дваа, - это был определенный ритм, чтоб воспроизвести его, надо было
точно ему следовать, нырять вглубь, бежать в гору... В конце мы должны были
«пропеть нарисованное».
Диктанты на суть вещей. Мы быстро рисовали на одном листе
много неподходящих друг другу вещей, которые нам называла Фридл. Лестница
вверх, лестница вниз, кто-то поднимается по лестнице, кто-то спускается. Вот
скалка, а вот грубые кирпичи - тяжелые такие, из-под них растет трава. Не было
времени смотреть на форму вещи, надо было ощутить ее суть, что в ней самое
характерное, как она сделана.
Услышать другого. Несколько человек в группе
рассказывают о том, что они хотели бы изобразить, например, какой-то характер,
или событие, произведшее на них сильное впечатление. После этого дается задание
нарисовать это не со своей позиции, но с позиции рассказчика. Для этого нужно
очень внимательно выслушать, как этот человек рассказывает о своих переживаниях
и эмоциях. Этому не учат в художественный школах.
Там учат выражать себя.
Рис. Фридл. Ребенок. 1943
Рисунок терезинского ребенка.
9. Хана Лизавова, 14 лет, запись в альбом подружки:
Не хочу желать всякие
глупости. Одно скажу - Терезин для нас был хорошей школой. Я попала сюда, как
малое бесхарактерное дитя. Здесь я поняла, что нужна воля - чтобы стать хорошим
человеком. Вспомни когда-нибудь обо мне.
Рисунок терезинского ребенка.
10. Из детского журнала:
Хотите посчитать?
Нары - раз,
Одеяло - два,
Фуфайка - три,
Миска - четыре,
Ложка - пять.
Все, что у меня есть.
Больше нечего считать.
Нет, нет, нет!
Здесь у меня папа,
Здесь у меня мама,
Здесь у меня сестричка,
Здесь у меня братишка,
Пусть мы и не вместе,
Я люблю их всех.
Есть у меня два глаза,
Есть у меня два уха,
Есть и добрые мысли,
Есть и живое сердце,
Есть у меня мозги -
Это мой тайный клад.
Бабушка вынянчила,
Семья вырастила,
Школа выучила -
Есть у меня основа,
И из всего, что знаю,
Черпаю нужное слово.
В гетто наша учитель,
Как об отце родном,
О Коменском нам рассказала.
Нам силы давало это -
Вот он - источник света.
Вслед Коменскому повторяю:
«Промчится гневная буря,
И все, что я в жизни утратил,
Ко мне возвратится снова».
Аноним
Рисунок терезинского ребенка.
11. Детская опера "Брундибар"
была написана композитором Гансом
Красой в условиях оккупации евреев в 1939 году. Премьера терезинской
версии оперы состоялась 23 сентября 1943 года. Здесь опера была поставлена 55
раз.
Сюжет незамысловат: злой шарманщик
Брундибар отбирает деньги у Пепика и Анички, которые пением на улице
зарабатывают для того, чтобы купить больной маме молока. На помощь приходят
зверюшки и дети с соседней улицы. Все вместе они побеждают злого шарманщика.
Эла Штейн Вайсбергер: «Опера «Брундибар» была очень популярна в лагере. И «Песня
победы» в конце оперы была очень сильной. Нам всегда приходилось исполнять ее
несколько раз на бис. Это было нашим сопротивлением нацистам. Мы так
чувствовали».
Опера Брундибар
12. Берта Фройнд
Является ли воспитание искусством?
Доклад на терезинском педагогическом семинаре в 1943 году
Воспитание это искусство - искусство это
воспитание.
Когда мы в самом ребенке
ищем цельную личность и к ней обращаемся, эти утверждения сближаются по
смыслу.
Мы говорим: воспитание это искусство, следовательно, воспитатель должен быть
художником. Возможно, он не обязан быть художником в жанре искусства, но должен
владеть искусством проникновения в духовную сферу своих воспитанников. У
каждого педагога есть свои, инструменты, «играя» на них, он может дать
воспитаннику ощущение гармонии и формы, - для этого в воспитателе должен жить
художник. Только тому, в ком жив художник, дано пробудить в детской душе
стремление к Красоте и Благородству.
Заботясь о том, как вывести молодежь на верный путь, мы, воспитатели, много
говорим о морали, наказаниях, дисциплинарных и прочих мерах. На самом же деле,
существует один единственный путь, ограждающий юные души от всего
отрицательного, вредного. Воспитатель должен открыть ребенку великое множество
прекрасного и правдивого, и тогда для уродливого и лживого просто места не
останется; если же оно все же туда проникнет - ребенок сумеет выбросить
«плохое» за борт, как ненужный балласт. Как открыть ребенку «множество
прекрасного и правдивого», как вывести к грандиозным высотам фантазии и мыслей,
как возбудить к поискам нового? Это по плечу только художнику в воспитателе. Не
следует, однако, забывать, что все дети разные; только индивидуальный подход дает
нам основание для обращения к физически, духовно и душевно цельному человеку в
ребенке.
Искусство - это
воспитание. Три великих инструмента воспитания - Прекрасное, Благородное и
Правдивое - мы находим не только в Природе, но и в Искусстве. Изучая с детьми
произведения искусства, - будь то архитектура, скульптура, живопись, литература
или музыка, - мы открываем перед ними возможность познавать красоту на свой
лад, и мы наблюдаем чудесное воздействие искусства на детей. Они всей душой
переживают это событие, говорят о нем целый день, их способности пробуждаются,
и художественная деятельность интенсифицируется. Стоит ли напоминать, что
именно эта деятельность и является важнейшим средством вытеснения из детских
душ всего негативного?
А как легко вдохновить детей!
В то время как я это
пишу, мне вспомнилась одна забавная история из моей педагогической практики.
Как-то я пообещала ученикам пойти вместе с ними концерт фортепианного виртуоза
Ламонда. На занятиях мы проиграли всю программу будущего концерта, углубились в
красоты произведений в отношении стилистической, гармонической и мелодической
формы, обсудили технические приемы и т.п. После урока Пауль (11 лет) спросил
меня: «Скажите, пожалуйста, фройляйн, вы продаете билеты на концерт?» Прежде
чем я успела ответить, Ханна (12 лет) сказала смеясь: «Нет, фройляйн не продает
билеты. Она продает вдохновение!» Ханна была очень интеллигентным ребенком, и
при довольно средних способностях, очень любила музыку. Это ее замечание
свидетельствует не столько о ее чувстве ко мне, сколько о быстром уме и
развитой логике. И все-таки этот забавный случай меня не только рассмешил, но и
порадовал.
Бывало, что как педагог я
получала отрицательный результат, и в этом случае ошибка была только во мне, я
работала сухо и недостаточнохудожественно.
Оба принципа: «Воспитание
это искусство - искусство это воспитание», - работают в Терезине точно так же,
как и на воле. Но применение их в здешних условиях имеет специфическую окраску,
в особенности, первое, из-за ограничения внешних, вспомогательных
средств.
Однако тот, кто открыт и
восприимчив к Прекрасному, в ком живет инициатива, кто работает с сильным
желанием дать детям, вопреки всем препонам, как можно лучшее воспитание, найдет
иные средства, пусть и отличные от прежних.
13. Гануш Гахенбург, 14 лет
Вопросы и ответы
К чему человечеству точность прекрасной науки?
К чему ему женщин красивых губы и руки?
К чему этот мир, если миром бесправье правит?
К чему ему солнце, коль день никак не настанет?
Зачем ему Бог? Чтоб только карать и мучить?
Иль чтоб человечество стало немного лучше?
Может быть, мы и не люди вовсе, а звери,
Рожденные для страданья, чтоб сгнить в пещере?
К чему эта жизнь, где всё живое так жалко?
Зачем превратился мир в огромную свалку?
Верь мне, сынок, всё так обернулось страшно,
Чтоб стал ты мужчиной! Чтоб воевал отважно!
14. В Терезине создавались и детские
журналы. Наиболее известные - "Ведем" (Мы ведем), 700 стр.,
"Камарад" (Товарищ), 350 стр., «Новости» (L 417, комната №10), «Рим
Рим Рим» (Мир Мир Мир), 332 стр., «Нешарим» (Орлы), 120 стр., «БОНАКО» (Бордель
на Колесах), 112 стр., «Отчизна», 62 стр., «Голос чердака» (Q 306), 48
стр.
Журналы делались по примеру
«настоящих», с тематическими рубриками, романами с продолжением, статьями на
злобу дня, кроссвордами, иллюстрациями, - словом, это были полноценные издания,
разве что в единственном экземпляре. Из номера в номер публиковались захватывающие
приключенческие романы, в них герои совершали путешествия в Индию и Гренландию,
в Аргентину и Африку. В лице своих героев они защищали обиженных, боролись за
справедливость и из жертв становились победителями.
На страницах «Ведем» были помещены
сделанные В. Айзингером переводы на чешский стихотворений Пушкина, Тютчева,
Лермонтова, Фета.
Журналы
Журнал Камарад
15. Воспитательница Гертруда
Секанинова о журнале «БОНАКО»:
«У девочек должно было быть занятие,
в котором могут участвовать все, причем такое, которое имеет продолжение. В
ситуации, когда каждый день грозит гибелью, заинтересованность в общем деле
укрепляет дух: мы не сдадимся, мы будем продолжать, во что бы то ни
стало.
Оптимизм был необходим, причем не заоблачный, мол, сейчас плохо, но когда-то,
где-то будет лучше. Нет. Нужно было видеть, что происходит на самом деле - и
при этом верить, что есть выход и все еще можно изменить».
Журнал Бонако
16. Карел Швенк
Да здравствует жизнь!
Гимн гетто Терезин
Не заглушат грозы
звон весны для тех,
Кто любить умеет и любим
И кому был дан до колыбели смех,
Кто смеется, тот непобедим.
Кто не хмурится, того не давит гнет,
Даже здесь, где горе и беда.
Кто добра от мира всей душою ждет,
Тот поет повсюду и всегда.
Кто по милой Праге
сохнет от тоски,
Кто на репе с кофе еле жив,
И кто прёт, как раб, каменья и мешки,
Знает чешской песенки мотив.
Всякий, кто недавно здесь или давно,
Кто тюрьму не больно рад терпеть,
Тот найдет удобный повод все равно,
Чтобы с нами весело запеть.
Кто на третьей
полке по ночам не спит,
И кого пугает даже тень,
Кто от женщин много вытерпел обид,
Кто в казарме свой встречает день,
В ком надежда есть и в ком надежды нет,
Кто не верит, что придет весна, -
Всяк увидит солнца золотистый свет,
Лишь услышит марш Терезина.
Выйдет всё, что
хотим,
если за руки держась,
бросим времени в лицо наш смех веселый.
Эй, настанет в жизни времечко,
и наш настанет час -
В рюкзаки уложим вещи мы
и все пойдем домой.
Выйдет все, что хотим,
крепко за руки держась,
На руинах гетто посмеемся мы!
Рисунок терзинского ребенка
17. В детском доме Л-417 подростки
организовали "коммуну", которую они - по образцу коммуны советских
беспризорных, описанной в известном романе Л.Пантелеева и А.Белых, назвали
"Республикой ШКИД". Ребята выпускали рукописный журнал
"Ведем" ("Мы ведем"
. Инициатором и душой"республики" был чудесный человек и талантливый педагог Вальтер Айзингер (1913-1945).
На педагогическом семинаре в
Терезине в 1943 году Вальтер Айзингер рассказывает об организации
самоуправления как первой ступени демократии.
«...В лоне
самоуправления родилась новая идея: работать для общего блага добровольно,
честно и анонимно. Вот воистину высокая морально-воспитательная идея - работать
ради самой работы! Трудиться не для себя, а для общего блага, ни на кого не
оглядываясь, не ожидая аплодисментов - вот наивысшая мораль. Достичь идеала
тяжело, видимо невозможно, однако речь идет о том, чтобы к нему стремиться,
постоянно иметь его перед собой...
...Диктатура
удобна для правителей и для управляемых, но она ведет к распаду творческой
инициативы. Диктатура временна, на смену ей, как правило, приходит
демократическое, справедливо организованное и контролируемое самоуправлением
общество. Ибо основополагающим девизом нашего воспитания остается: разбудить
чувство личной ответственности, которого нет и не может быть в диктатуре...»
Рисунок терзинского ребенка 1943
18. «...И когда уже невозможно найти смысл в этой жизни,
остается одно - любовь. И она чудесна...»
(Из переписки Фридл)
19. Зденек Орнест
Обращение к погибшему учителю
В. Айзингеру
Ох, и нелегко Вам приходилось,
профессор, но мы этого не понимали, да и откуда нам было понять! Вручили Вам
ораву подростков в одной из десяти комнат L 417. Десять комнат битком набитых
трехэтажными нарами, ребята из разных уголков страны, их родители разбросаны по
казармам Терезина или вообще неизвестно где.
...Я прибыл в Терезин пражским транспортом Са,
меня распределили в "Единичку". Вошел в комнату и... очутился на Вацлавской
площади. Комната была превращена в центральную площадь Праги - на стенах
нарисованы любимые улицы и переулки, трамвайные линии...
В детство человек возвращается не только в
воспоминаниях, осколок детства хранится в каждой душе, в самой ее глубине, мы
обращаемся к нему в плохие и хорошие минуты. В этом есть что-то мистическое. Не
преувеличу, если скажу, что когда нас в десяти последних смертоносных
транспортах увезли туда, откуда вернулись единицы, и где мы за одну минуту
состарились на годы, мы мечтали об одном - вернуться туда, где мы жили в
труднейших условиях, и где, чем больше нас ограничивали, тем сильнее была тяга
к свободе. В мечтах мы постоянно возвращались к Вам, профессор... Тогда мы
просто доверили Вам свои жизни. Создали орган самоуправления, придумали эмблему
и, поскольку нас переполняли впечатления, мы взялись писать журнал.
Мы работали на валах и огородах, посещали
занятия, на которых нам объясняли то, что мы пропустили в школе. Вечерами после
работы мы собирались вместе (вечером все равно никуда нельзя выйти); мы либо
играли, либо устраивали соревнования, либо просто беседовали. Часто вы
приглашали к нам лекторов. Карел Полачек рассказывал о русской классике, Пепек
Тауссиг - о кино, Густав Шорш - о театре (одновременно учил читать стихи с
выражением). К нам приходил Бертольд Орднер, слепой скульптор, который творил
шедевры из ржавой проволоки (до сих пор вижу его слезы, как он плакал, ощупывая
хлеб, который мы ему подарили), приходила немецкая певица, поющая со смешным
акцентом арию из "Проданной невесты"... Вы приглашали к нам людей с самыми
разными политическими взглядами, чтобы мы слушали их, снова и снова продумывая
все "за" и "против". Один вечер в неделю был посвящен чтению нового номера
журнала "Ведем". Вечера сокровенных исповедей... Это был наш общий дневник, и
мы берегли его, кажется, больше всего на свете. Можно долго рассазывать об
этом, сейчас несколько затуманенном, но все-таки очень ярком периоде, когда
потребность писать, играть, ставить спектакли, петь и смеяться утолялась как
голод - хлебом, иногда с маргарином...
Мы пришли туда, когда нам было около
двенадцати и нас было много. Мы вернулись, когда нам было около шестнадцати, и
нас было очень-очень мало. Но те из нас, у кого навсегда не закрылись глаза,
научились смотреть на мир открыто. И в этом Ваша огромная заслуга, профессор!"
20. Зденек Орнест:
Айзингер
мог вести себя как уличный мальчишка, как "один из нас". Например: вскоре после
моего прихода в "Единичку", в ту пору, когда наша комната была преобразована в
Вацлавскую площадь, к нам пожаловала инспекция СС. Мы все должны были
выстроиться, а Айзингер - отрапортовать. Он делал это так, что мы чуть со смеху
не попадали: он разыграл настоящее комическое представление, копируя все жесты
инспекторов СС, к счастью, они этого не поняли, но от этого было еще смешнее.
Этим рапортом Айзингер нас полностью завоевал.
21. Подписывая страничку с
названиями прочтенных им лекций для собрания воспитателя К. Германна, профессор
Оскар Квитнер приписал такие слова:
«Тучи страданий распростерли над всем
миром свои крылья, и, когда тяжелые заботы давят на меня, успокаиваю себя
надеждой на лучшее завтра и ищу себе утешения в словах Ф. Л. Ригера: "В работе
и знании наше спасение." 31.7.44».
22. Рут
Никогда не забуду
Вечером в лазарете,
глядя на нас с любовью,
Бабушка приподымала руку, едва дыша.
Тихо рыдала свечка возле ее изголовья,
Так, как будто бы это рыдала моя душа:
«Бабушка, дорогая, останься на этом свете!
Хочешь, задай мне перцу, хочешь - задай ремня.
Я - терезинская, все научилась терпеть я,
Бабушка, дорогая, не оставляй меня!»
К бабушке мать склонилась, гладит дряблую руку,
Капельки пота стирает с похолодевшего лба:
«Мама, спасибо за все, Господь твою примет муку,
Он-то оттуда видит, какая твоя судьба».
И мамино слово застыло, так застывает эхо,
Устала оно толкаться в двери безумного рейха.
Бабушка улыбнулась, мутным погладила взором
Маму, меня и папу, Ханичку и Петра,
И тут же взгляд ее начал шарить по коридору,
По уголкам лазарета, будто бы только вчера
Ее навещали в больнице две дочери и три сына,
Вот уже год как ищет она своих четверых.
Ищет и не находит, их поглотила чужбина.
Еще она ищет внуков и не находит их.
Будит нас желтое солнце и голубое небо,
Наверно, в раю проснется бабушкина душа.
Отдали мне узелочек, вот что мне остается:
Сахара три кусочка, два тонких ломтика хлеба,
Четыре иконки обернутых, огрызок карандаша.
Письмо, что было написано месяц тому как раз,
Внукам благословенье, последний ее наказ:
«Скорей карандаш из рук улетит,
Чем бабушка внуков своих вразумит.
Пусть моя крепкая вера
Будет для вас примером.
Вот вам - души пыл,
Вот вам - души весть:
Добрый человек был,
Добрый человек есть,
Добрый человек будет,
Если Господа не забудет.
Он обязательно должен быть,
Если начнет с себя
Зло на земле винить».
Бабушка, не подведу
тебя!
23. Вальтер Рот, 14 лет, журнал «Ведем»:
«Затравленные, униженные
злобой мира, мы не станем наполнять злобой свои сердца. А любовь к ближнему,
уважение к другим нациям, народам и религиям будут отныне и присно нашим
наивысшим законом!»